Эта статья появилась ровно 4 года назад. За это время Стрепкову не удалось проломить брешь в бездушии чиновников. Думаю, время "Ч" скоро наступит!
Какое же оружие надо иметь, чтобы пробить чиновничий бастион? Эта мысль появилась у меня после встречи с председателем областной общественной организации по работе с семьями военнослужащих, погибших в Афганистане и Чечне, Василием Александровичем Стрепковым. Ветеран пригласил меня к себе, чтобы рассказать о наболевшем.
Дело в том, что он собрался посетить могилу сына в городе Ровно на Украине. Событие для него волнительное и в то же время весьма обременительное, поскольку в свои 83 года он, являясь инвалидом первой группы, передвигается с помощью ходунков и без поддержки жены в дальнюю поездку отправиться не мог бы. Нужны были два билета туда и два обратно. Документы на право получить их бесплатно ему вручили в минувшую пятницу в военкомате Московского округа Калуги. Но с каким трудом они ему достались! И теперь я осознаю, какой энергией надо обладать, чтобы получить то, что ему по-хорошему и сами военные чиновники должны были принести домой на блюдечке с голубой каемочкой.
- Сына Сергея я потерял 17 февраля 1980 года, - начал свои воспоминания ветеран. - Последняя встреча с ним состоялась в Бухаре, куда Сергей прилетел из Афганистана. Когда провожал его в аэропорту в обратную дорогу, он обнял меня и говорит: «Папа, дай слово, что ты напишешь воспоминания о том, что я тебе рассказывал о войне в Афганистане». Я дал слово, а через месяц сын погиб. Когда его вертолет, сбитый душманами, падал, Сергей передал пилоту летящего за ним вертолета с десантниками, чтобы он уходил назад: есть риск быть сбитым на перевале. Этим он спас вертолет с бойцами, а сам погиб, прижатый пулеметом к бронеспинке: истек кровью и замерз. Я выполнил завет сына и написал книгу «Надлом». Свою жизнь я разделяю на две части: до гибели сына и после, когда на многие вещи стал смотреть по-другому. Как раз с 1980 года я занимаюсь семьями погибших, их юридической, социальной, материальной защитой.
О многих испытаниях, выпавших на долю семей погибших бойцов, Стрепков знает не только из многочисленных рассказов, но и из собственного опыта, когда пришлось отставить свои права. Вот, скажем, был закон о том, что родители погибших в Афганистане бойцов имеют право раз в год за государственный счет съездить на место их захоронения, потом этот закон отменили. Поднялся шум по этому поводу, и Дмитрий Медведев, будучи президентом, издал указ, разрешающий родителям и вдовам раз в год бесплатно съездить на могилу погибшего военного в пределах Российской Федерации. А у нас только в Калужской области проживают пять семей погибших бойцов, двое из которых похоронены на Украине, а трое – в Казахстане. Это в основном дети военнослужащих, служивших в этих республиках и уехавших оттуда в другие места, в том числе и в Калугу.
Стрепков пояснил, что билет из Калуги до Ровно стоит четыре тысячи рублей и ему как инвалиду войны первой группы нужен сопровождающий. Получается, в оба конца следует за билеты выложить 16 тысяч рублей. В позапрошлом году железнодорожные билеты до Ровно и обратно ему так никто и не оплатил.
- Недавно я позвонил в военкомат Московского округа Калуги и сказал: вот, мол, президент обещал оплатить проезд до могилы сына. Там ответили, что оплатить билеты могут только до границы с Украиной. Я тут же позвонил областному военному комиссару Олегу Легкому, чтобы прояснить ситуацию. Секретарь интересуется, по какому вопросу я хочу беседовать с комиссаром. Объясняю причину - она просто кладет трубку. Звоню второй раз - секретарь снова кладет трубку. Тогда я плюнул, позвонил заместителю губернатора Руслану Смоленскому и рассказал ему, что никак не могу связаться с облвоенкомом. Через некоторое время мне позвонил сам Олег Легкий и говорит: «Оказывается, вам положено оплатить проезд до места захоронения сына, и вопрос уже решен. Мы выпишем вам документ на бесплатный проезд в Ровно и обратно».
Будучи помощником депутата Государственной Думы, Стрепков вместе с председателем совета семей погибших Московской области в течение трех лет добивался выплаты компенсации семьям по потере кормильца. В конечном итоге закон был принят. Но самому Стрепкову в такой компенсации отказали, мотивировав отказ тем, что он является пенсионером МВД, и заявили: «Вот если бы вы были гражданским пенсионером, тогда пожалуйста». Василий Александрович подал в суд, дошел до Верховного Суда. Через полтора года судебных разбирательств вторую пенсию по потере кормильца стали выплачивать работникам МВД и военнослужащим, потерявшим кормильца. Стрепкову же платить вторую пенсию стали не сразу. Ему заявили, что его сын погиб не в Афганистане, поскольку вскрытие его тела было в Ташкенте. Пришлось отцу погибшего воина ехать в Подольск, в архив Министерства обороны, где не без проволочек он взял справку о том, что его сын Сергей на самом деле погиб в Афганистане.
Но и на этом мытарства не закончились. Военкомат недоплачивал положенную сумму компенсации, и дважды суд обязывал военных чиновников доплатить Стрепкову: сначала 56 тысяч рублей, а затем еще 37 тысяч рублей. Вот вроде бы Стрепков хлопочет за себя, а на деле выходит, что и за всех своих подопечных. Добившись через суды и законодательные органы тех или иных компенсаций себе, он создает предпосылки для соблюдения таких же норм для всех родителей, чьи сыновья погибли в Афганистане и Чечне.
- В прошлом году появился закон, - продолжил рассказ Василий Александрович, - по которому помимо мизерной пенсии родителям, потерявшим сыновей во время боевых действий, назначили доплату 14 тысяч рублей, причем половина этой суммы предназначалась мне как отцу, а вторая - сыну. Представьте себе, назначили пенсию покойнику! Оказывается, законодатели предполагали, что у сына могли быть дети, а поскольку у него их не было, то пенсию стали платить мне, и сегодня вторая моя пенсия составляет 16 тысяч рублей.
По его словам, ветераны и раньше испытывали прохладное отношение некоторых недобросовестных работников военкоматов, а сегодня в связи с безобразиями, творившимися в Министерстве обороны, военные чиновники даже выслушать их не желают.
- Меня до сих пор бесит их отношение к просителям, - говорит Василий Александрович. - Приходит, скажем, в понедельник какая-нибудь деревенская старушка в военкомат, а ее выпроваживают: у нас, мол, сегодня неприемный день. Ни стыда ни совести нет у таких чиновников. Но я стараюсь добиться, чтобы не только меня, но и других родителей погибших бойцов они принимали в любое время.
Хочется надеяться, что именно так и будет. Родители, потерявшие самое дорогое, что у них было, – своих сыновей, вправе ожидать от государства проявления всесторонней заботы о них.
Комментариев нет:
Отправить комментарий