В некотором царстве, в некотором
государстве жил-был ретивый начальник. А случилось это очень давно, в ту пору,
когда промежду начальства два главных правила в руководство приняты были.
Первое правило: чем больше начальник вреда делает, тем больше отечеству пользы
принесет. Науки упразднит —
польза; город спалит — польза; население испугает
— еще того больше пользы. Предполагалось, что
отечество завсегда в расстроенном виде от прежнего начальства к новому доходит,
так пускай оно сначала, через вред, остепенится, от бунтов отвыкнет, а потом
отдышится и настоящим манером процветет. А второе правило: как можно больше
мерзавцев в распоряжении иметь, потому что обыватели своим делом заняты, а
мерзавцы — люди досужие и ко вреду способные.
Все это ретивый начальник на носу у
себя зарубил, и так как ретивость его всем была ведома, то вскорости дали ему в
управление вверенный край. Хорошо. Помчался он туда и уже дорогой все сны наяву
видит. Как он сначала один город спалит, потом за другой примется, камня на
камне в них не оставит — все затем, чтоб как можно больше вверенному краю
пользы принести. И всякий раз при
этом будет слезы лить и приговаривать: видит бог, как мне тяжко!
Годик, другой таким манером попалит — смотришь, ан вверенный-то край и
взаправду помаленьку остепеняться стал. Остепенялся да остепенялся — и вдруг
каторга! Да не такая, как в Сибири, каторга, а веселая, ликующая, где люди
добровольно под сению изданных на сей предмет узаконений блаженствуют. В будни
работу работают, в праздник песни поют и за начальников бога молят
