(отрывок из будущей книги А. Дзиковицкого
«Казаки. Осознание себя. Казаки и горцы Северного Кавказа»)
В этом материале мы не затрагиваем древнейшего поселения казаков на Северном Кавказе, которые, по некоторым утверждениям (например, В. Татищев) соотносятся со временами Хазарии – казаки гребенские, казаровцы. Или казаки терские, с которыми встречался царь Пётр I в 1722 году. Мы здесь расскажем, каким образом заселяла Северный Кавказ казаками Российская империя в период своей экспансии в горские территории.
В конце XVIII века Российская империя подавила последнее крупное казачье восстание Пугачёва на Яике и разгромила казачью Запорожскую Республику. После этого царская власть уже совсем не стеснялась в своих экспериментах над казаками. Разгромы и разрушения, совершённые Российской империей в землях днепровских и донских казаков, оправдывались “неистовым” строем казачьих республик, которые в глазах широких масс должны были стать бандами, объединёнными страстью к безделью и грабежу, “гулящими людьми”, “выходцами из разных сословий”, и вообще “сбродом”, которому на роду написано лишь расширять и охранять русские границы. Казакам надо было отслужить воображаемую вину предков перед русским троном, не своей жизни, только по долгу перед Империей и принимать каждую кроху, падающую из рук царей, с благодарностью, как особую милость.
В 1792 году императрица Екатерина II «даровала» заболоченные и малярийные земли Прикубанья бывшим казакам-запорожцам, чью Сечь она ранее разрушила и чьи земли присвоила. В Предкавказье она организовала Черноморское казачье Войско, которое призвано было прикрывать южные пределы Российской империи. Чуть позже была создана Линия – своего рода «вооружённая граница» против возможных неприятельских действий горских народов Северного Кавказа. Основу Черноморского и Линейного казачества составили запорожские и донские казаки, переселённые для несения пограничной службы и освоения целинных степей.
В первой половине XIX века было приведено в исполнение трёхэтапное переселение более ста тысяч днепровских казаков на Кубань, в предгорья Кавказа, что не только усилило накал борьбы с сопротивляющимися имперской агрессии горскими народами, но и окончательно определило этническое лицо созданного здесь Черноморского казачества. К сожалению, и сегодня остаются актуальными слова Голобуцкого, высказанные по этому поводу: «Какие именно конкретные соображения оказались решающими в вопросе о переселении Войска из-за Буга на Кубань, сказать трудно». Но вот как пели насильно переселяемые днепровские казаки:
Зажурылысь чорноморци,
Ой, шо нигдэ прожиты.
Гэй, гэй, й осылывся враг проклятый,
Выганя... выганяе с хаты.
[…]
Вража матэ Катэрына
Нэ гарно зробыла:
Край широкый, край вэсэлый
Та й занапастыла...
После русско-турецкой войны 1787-1791 годов Верхняя Кубань не входила в систему русских приграничных укреплений и крепостей. Новые укрепления по «сухой» границе выстраивались от Терека до устья Лабы, левого притока Кубани. На всём пространстве этой линии решено было поселить донских казаков с семьями, но они против принудительного переселения подняли восстание, подавленное в начале 1794 года с помощью войск. После этого одну тысячу донцов выслали на Кубань, где они образовали 6 станиц. Появление на правобережье Кубани Черноморского казачьего Войска, Хопёрского, Волгского, Кубанского и Кавказского линейных полков повлекло за собой значительные административно-территориальные преобразования.
В 1821 году албазинский аул Бабукова российские власти переместили с Подкумка за Малку, на земли, отведённые для казаков. По положению 1823 года о казачьих войсках Бабуковский аул в числе 647 душ был преобразован в станицу Волжского казачьего полка. Исследователь Н.В. Варивода пишет, что правительство не раз пыталось пополнить казачество за счёт горцев: «Это создавало возможность для размывания старых казачьих групп, утверждения представлений о социальной, а не этнической природе казачества». Что же касается бабуковцев, то причисление их к казакам привело к их «обрусению».
Чтобы усилить охрану русско-турецкой границы от набегов горцев, генерал Ермолов приказал переселить в 1825-1827 годах шесть станиц Хопёрского полка и увеличить численность казаков Кубанского полка. В 1826 году состоялись массовые переселения казаков на Верхнекубанский отрезок Кавказской Линии. С этого времени получили постоянное местожительство на Кавказской Линии верхнедонские по своим корням и жившие с 1777 года на Тереке хопёрские казаки, образовавшие на правобережье Кубани станицы Баталпашинскую, Беломечетскую, Барсуковскую, Бекешевскую и Карантинную. Нынешний город Черкесск, столица Карачаево-Черкесии, был основан в 1825 году как казачья станица Баталпашинск. Однако, ещё ранее, в 1803 году на этом месте было сооружено пограничное казачье Баталпашинское укрепление. Кочевавшие здесь ногайцы вытеснялись со своих мест, с другой стороны, новая Линия казачьих станиц «закрыла» Карачай. Укрупнением казачьих постов и преобразованием их в станицы Ермолов подготовил плацдарм для немедленного вторжения в Закубанье в случае начала войны с Османской империей.
Завоевательный поход в независимый Карачай в октябре 1828 года закончился его покорением. Всё пространство Верхней Кубани подлежало принудительному заселению казаками, желания которых на переселение, конечно, никто не спрашивал. Их переселяли по традиции, введённой в обращении с Казачьим Народом ещё Петром I – в приказном порядке. Генерал А.А. Вельяминов писал, что покорить горцев можно было только «заняв казачьими поселениями все места, изобилующие пастбищами».
По Адрианопольскому договору с Турцией от 2 сентября 1829 года пространство от Кубани до Чёрного моря вошло в состав России и стало зоной активной военно-переселенческой деятельности. На завоёванных землях Закубанского края правительство Империи создавало фортификационные сооружения и возводило новые казачьи станицы.
Во время длительной Кавказской войны 1817-1864 годов Казачий Народ, находившийся в положении покорённого Империей и назначенного ею постоянно воевать за её интересы, подвергался регулярным насильственным переселениям на территории, отвоёванные у горских народов. Ещё даже до окончания Кавказской войны Империя начала «осваивать» очищенные от горцев земли – колонизовывать их. Естественно, в первую очередь черпая переселенческий резерв в казачьей среде. Со времени казачьей присяги царям военная составляющая стала преобладающей в постоянной жизни казаков. Но при этом казаки несли не только внешнюю военную службу, но и бесплатную натуральную. Положение их усугубилось Кавказской войной. Кроме того, что казаки были обременены дорожной, почтовой, подвозной, постойной и другими внутренними повинностями, они призывались из станиц своих Войск (как правило, из расположенных недалеко от Кавказа) для участия в войне с горцами. А кроме того, теперь их семьи вырывались из своих куреней (нередко насильно) и перебрасывались на заселение отобранных у горцев Северного Кавказа земель.
Казаки, не имея силы сопротивляться мощи Империи, вынуждены были бросать свои жилища, своё хозяйство и идти (порой даже под конвоем!) на новые места, дабы оборонять новые границы России от изгнанного со своих земель местного населения. И если в 1-ю половину XIX века, при царе Николае I, с ними власть вообще не церемонилась, то при Александре II формально с нежеланием казаков насильно переселяться уже считались. Однако ка́к считались, показывают следующие примеры.
Вторичное переселение бывших хопёрцев из-под Ставрополя в верховья Кубани опять, как это и ранее было, не прошло гладко. По свидетельству лондонской газеты А. Герцена “Колокол” (от 1-го июля 1861 года), наместник Кавказа князь Барятинский не хотел применять принуждения и его заместитель генерал Евдокимов заверял делегацию хопёрцев «честным словом, что он отнюдь не намерен переселять их помимо их собственного согласия и чтобы они успокоились. Они возвратились домой и успокоились. Но чуть только Барятинский выехал, Евдокимов тотчас приказал [начать] переселение. Казаки отказались. Евдокимов командировал целый отряд с артиллерией для усмирения неповиновения. Казаки поневоле пошли за конвоем на передовую Линию, но при этом (Александровская станица) бросили жён, детей, имущество и отправились только с оружием». «Свидетели рассказывают сцены, как вели за конвоем целый полк седых усачей, снискавших общее уважение своей незапятнанной военной славой, и как расставались с ними жёны и дети, ими покинутые».
Некоторые ретивые начальники прибегали и к иным средствам принуждения. «Из казачьего Терского полка, по предписанию начальства, было официально приказано только тех переселять на Кубань, кто сам пожелает, а правительство желало, чтобы непременно переселялись казаки, почему полковой командир подполковник Абазин призывал некоторых казаков и приказывал, чтобы они непременно переселялись. Но, зная, что их не приказано приневоливать, они отказывались. Для более действенного убеждения Абазин просверлил стену, вкладывал в отверстие казацкие бороды и потом просверленное загвоздивал». Правда, время было уже “цивилизованное” и за такие способы “убеждения” казаков Абазин попал под суд, и в заключении помер 1-го августа 1861 года.
Конечно, казаки-новопоселенцы в глазах изгнанных отсюда прежних местных жителей не могли вызывать симпатии и во многих кавказских семьях до сего дня живёт старая генетическая вражда к Казачьему Народу. Однако, если кроме ненависти в сердце есть и разум в голове, то разве можно сегодня не понять и не винить в происходившем когда-то подневольных исполнителей имперской воли, которые сами страдали от такого “освоения” Кавказа? Но, кто бы и как бы ни ответил на этот вопрос, когда-то насильно переселённые на Северный Кавказ казаки давно уже вросли в местную жизнь и Северный Кавказ для них теперь – их родина. Точно так же, как для американцев, чьи предки когда-то приплыли в Новый Свет из Европы, стали родиной зе́мли их прежних хозяев – индейцев. Только есть одна существенная разница: европейцы переселялись в Америку добровольно, а казаки на Северный Кавказ принудительно!
Наиболее интенсивное образование новых станиц в Закубанском крае производилось в 1858-1864 годах. От реки Еи под Ростовом, и почти до Усть- Лабинска была Черномория – место расселения выведенных с Украины казаков-запорожцев. Черноморское казачье Войско просуществовало до 1860 года. Из шести бригад Кавказского Линейного казачьего Войска и Черноморского Войска образовали Кубанское казачье Войско под командованием генерал-адъютанта Н.И. Евдокимова (этнического русского, а не казака). Этот опытный и беспощадный военачальник должен был завершить покорение Северо-Западного Кавказа, и главным средством для этого должно было стать заселение казачьими станицами всего пространства между реками Белой и Лабой и восточным берегом Чёрного моря, а также предложение горцам либо выселиться на равнины, либо эмигрировать в Турцию.
В конечном итоге основными категориями мигрантов Закубанского края явились казаки (77,1%). Причём, преобладали семьи из ближайших казачьих Войск – Кубанского, Линейного, Донского и Азовского. Довольно многочисленными были переселенцы из Оренбургского Войска (2,9%). На отобранных у адыгов территориях Закубанского края правительство Российской империи создавало фортификационные сооружения и возводило новые казачьи станицы. До 1864 года здесь было основано 126 новых станиц.
В дальнейшем, даже по окончании Кавказской войны, принуждение казаков к переселению продолжалось. Теперь уже с целью закрепить присутствие Империи на Северном Кавказе. Таким образом, с 1860 до 1892 года в кубанские казачьи станицы было вселено около 12-13 тысяч душ обоего пола.
На иллюстрации слева направо: запорожский черкас, черкес-кабардинец, казачий офицер Кавказской Линии.
Жёлтый оттенок - 1,6 га, находящиеся в его собственности. Голубой оттенок - 5,2 га, т.н. сервитута для обеспечения "подхода (подъезда)" к участку. Чуть ниже видны две вертолётные площадки, на которые есть выезд с участка Артамонова. 
