Граф Никита Панин

и его попытки либеральных реформ в России.

В истории нашей страны Никита Иванович Панин (1718 – 1783гг.) известен прежде всего как государственный деятель, министр иностранных дел, фактически – глава правительства первых двух десятилетий правления Екатерины Великой. О том, что он является первым российским либералом в западном понимании этого слова известно гораздо меньше. Список с части его конституционного проекта был впервые опубликован «Вольной русской типографией» Герцена в 1861г., а в самой России исследования этого документа вышли только после отмены предварительной цензуры как одного из завоеваний русской революции 1905г. Однако он повлиял на одного из руководителей «Северного общества» декабристов Никиту Муравьёва, из-под пера которого вышел проект основного закона страны, известный как «Конституция Муравьёва».
Род Паниных служил российскому престолу с XV века. Никита Иванович появился на свет 18 сентября 1718г. в Данциге, где проходил военную службу его отец генерал-поручик. Время его рождения совпало с эпохой Северной войны России со Швецией, являвшейся главным делом внешней политики Петра I. Она завершилась в 1721г., и остальное детство
Панин провёл в городе Пернове Ревельской губернии, куда его отец был откомандирован после окончания этой двадцатилетней войны.
В то время дворяне были обязаны служить короне по гражданской или военной линии. Никита Панин ступил на эту стезю ещё при императрице Анне Иоанновне (1730 – 1740гг.) Им оказался полк конной гвардии. Его карьера при дворе оказалась быстрой: в возрасте 29 лет он получил место посланника в Дании. Назначение в Копенгаген состоялось в 1747г., на пути туда его догнало известие о присвоении звания камергера: придворного чина старшего ранга. В этой маленькой стране он впервые увидел открытие и работу парламента. Через два года в той же должности его ждал перевод в Швецию, где он оставался 12 лет. Невозможно было не обратить внимание, как за почти три десятка лет после отказа от имперских притязаний во главе этой скандинавской страны стоял монарх, который царствовал, но не правил.
Дипломатическая служба закончилась в 1760г., когда Панин был отозван на родину. Причина состояла в назначении его учителем сына наследника престола. Так Панин стал вхож в малый двор. В этот период в верхушке государства сложился круг людей, недовольных засилием фаворитов при названном самодержавии и, как следствием, управлении страной не из присутственных мест, а частными лицами. В этой аристократической группе лидировал Никита Панин. Как-то он выразил своё отношение к порядкам, царившим в высшем государственном управлении при Елизавете: «Сей эпок заслуживает особливое примечание: в нём всё было жертвовано настоящему времени, хотениям припадочных людей и всяким посторонним малым приключениям в делах.» 1 Панин хотел вернуть русской аристократии её участие в управлении страной, именно вернуть, т.к. он ошибочно полагал, что раньше она имела такую привилегию.
Елизавету на троне сменил Пётр III, сыну которого Панин передавал свои знания. Уже через несколько месяцев против нового самодержца составился заговор. Панину, при его твёрдых взглядах на законность действий, было нелегко сделать шаг для входа в этот круг, когда императрица решилась свегнуть супруга. Даже если Панин не присоединился бы к выступлению, оно скорее всего оказалось бы удачным. Новый заговорщик настаивал на воцарении малолетнего Павла при регентстве его матери Екатерины Алексеевны. Княгиня Дашкова Е.Р., служащая связующим звеном между гвардией через своего мужа и знатью (она по рождению Воронцова), в своих воспоминаниях написала, что «Панин, как всегда, стоял за соблюдение законности и за совместные действия с Сенатом».2
Американский историк Ричард Пайпс считает, что Панин сыграл решающую роль в перевороте 1762г., 3 это подтверждает один из европейских послов в России. Братья Орловы, заговорщики из гвардии составляли ударную силу выступления, а удерживали власть государственные мужи. Если императрица добивалась трона для себя и стала Екатериной II, то за Паниным остался эскиз манифеста, первого установления нового царствования, где в качестве первоочередной задачи провозглашалось то, чтобы « каждое государственное место имело свои пределы и законы».4
Тем же летом Екатерина предложила Панину составить предложения по улучшению системы управления. Тот остановился на порядке, действовавшем в Швеции. Его вариант являл Императорский совет, состоящий из 6-8 человек, куда обязательно входили главы важнейших ведомств: военного и морского, иностранного и внутренних дел. Он должен был заседать каждый будний день в присутствии императрицы для рассмотрения законопроектов, которые вступали в силу, скреплённые двумя подписями: монарха и лица, ответственного за данное направление в Совете. До этого последнее слово оставалось за Екатериной II. Сенат – центр высшего управления – получал право представлять возражения на решения Совета, если они будут «касаться или утеснять… государственные законы или народа… благосостояние».5 В декабре Екатерина скрепила своей подписью манифест, возвещающий о создании Императорского совета. Однако, в ходе обсуждения этого нового установления с представителями других партий, включая братьев Орловых, те в своих видах убедили императрицу, что она на деле подписала ограничения своей власти. Самодержица в гневе оторвала свою подпись от этого документа, и он навсегда остался в архиве.
Несмотря на поражение Панин сохранил полное доверие верховного лица,
де-факто за ним остались действия главы правительства: ответственность за внешнюю и внутреннюю политику. В 1763г. он дал задание комиссии установить причину побегов крестьян на территорию Речи Посполитой (назову перевод этого латинского словосочетания: общее дело). Вывод был сделан правильный, виной всему был гнёт и деспотизм их господ. Наверх пошло предложение Панина положить границу власти помещиков: запретить продавать крестьян в рекруты и разлучать с семьями. Барщина ограничивалась четырьмя днями рабочей недели. Помещиков, которые нарушали новые требования следовало брать под надзор. На эти предложения ответа от императрицы не последовало: в самом начале своего правления она чрезвычайно нуждалась в поддержке дворянства. Это усилие
вмешательства в крепостную систему, так и предыдущее – в самодержавную,
заслуживает благодарной памяти как первая попытка улучшить положение
крестьян.

Прошло почти двадцать лет. Болезни и конкуренция в лице фаворита Потёмкина Г.А. подготовили в 1781г. отставку Панина со всех постов. Состоялся уход из правительства человека, который «был с большим достоинством, и что более всего отличало – какая-то благородность во всех его поступках и в обращении ко всякому внимательность, так что его нельзя было не любить и не почитать: он как будто к себе притягивал».6 Эту характеристику оставил потомкам один из самых просвещённых современников – Голицын Ф.Н., собеседник Вольтера. К концу жизни Панин не мог продолжительно писать бумаги, диктовка давала больше возможности, но и здесь силы оставляли его. В этот период он взялся за составление конституционного проекта, который должен быть оправлен цесаревичу Павлу, когда он станет императором. Будучи его наставником, Панин стремился передать свои знания устойчивого устройства России своему воспитаннику. В последних записях было сказано, что огромное государство без внутренней спайки между монархом и гражданами – это «колосс, державшийся цепями. Цепи разрываются, колосс упадает и сам собою разрушается. Деспотичество, раздающееся обыкновенно от анархии, весьма редко в неё опять не возвращается».7 То был документ, который консерваторы могли принять за покушение на основы государства. Для записи этих крамольных мыслей Панин доверился своему брату Петру Ивановичу, а также секретарю времени работы в правительстве Фонвизину Д.И., тому самому, который известен как литератор своими пьесами. То, что делал Панин, подчёркивает в нём убеждённого либерала. Известна запись наследником престола последней беседы с наставником, озаглавленной «Разсуждения вечера 28 марта 1783г.», где идёт речь о возможности создания выборного Сената на основе дворянских собраний. Этот разговор состоялся за два дня до смерти потенциального реформатора. «Всякий смертию Панина нечто потерял!» - так выразил свою скорбь Фонвизин об утрате источника конституционной идеи в России.8
Рукой последнего записано введение к основной части разрабатываемого документа, названное «Рассуждение о непременных государственных законах». Оно открывается знаменитым: «Верховная власть вверяется государю для единого блага его подданных». Далее уже выражается тревога:
- по поводу отсутствия закона о престолонаследии, и «престол зависит от отворения кабаков для зверской толпы буян, охраняющих безопасность царския особы»;
- нет законодательных границ для произвола власти – оттого смесь деспотии
с анархией: «не нрав государя приноравливается к законам, но законы к его нраву <…> Тут, кто может, повелевает, но никто ничем не управляет <…>»;
- ни одно из сословий не имеет политических прав, они отстранены от управления; у власти оказываются случайные люди, особенно фавориты, и «подданные порабощены государю, а государь обыкновенно своему недостойному любимцу <…>, и уже перестаёт всякое различие между государственным и государевым; между государевым и любимцевым»;
- нет законодательства, вводящего контроль за исполнительной и судебной властью ни с столице, ни в провиции, и «кто может – грабит, кто не может – крадёт»;
- нет законов, обеспечивающих контроль над на властью помещиков, и «мужик, одним человеческим видом от скота отличающийся», может привести государство «в несколько часов на самый край конечного разрушения и гибели».
Конспект конституции под наименованием «Прибавление к Рассуждению,
оставшемуся после смерти министра графа Никиты Ивановича Панина, сочинённое генералом графом Петром Ивановичем Паниным, о чём между ими рассуждалось» содержит сорок четыре параграфа. Документ начинался словами о утверждении конституционного образа правления в России: «Монаршеского владения с фундаментальными, непременными законами». Обращают на себя внимание статьи об утверждении основного вероисповедания – православного, к которому должен принадлежать царь;
о правах всех сословий, включая крестьянское; о границах власти помещиков и о статусе крепостных. Панин первым в России понял чрезвычайную важность частной собственности в государственной и общественной жизни: политическая свобода неразрывно связана с её наличием. Право собственности есть право пользования: «Но без вольности пользоваться, что оно значит? Равно и вольность сия не может существовать без права; ибо тогда не имела бы она никакой цели; а потому и очевидно, что нельзя никак нарушать вольности, не разрушая права собственности, и нельзя никак разрушать право собственности, не нарушая вольности».9 Это писалось, когда в России всё ещё, начиная с начала XVI века – времени Ивана III, не было права собственности на основное в её экономике, на землю: она принадлежала короне. Это право жаловала в 1785г. Екатерина Великая, но только дворянам, а политическую свободу пришлось добывать следующим поколениям до самого 1905г.
Время передачи пакета документов наступило в 1796г. До этого срока не дожили ни Пётр Панин, ни Денис Фонвизин. Умер и доверенное лицо этой группы, генерал-прокурор Пузыревский (это должность главы Сената). Императору Павлу I запечатанный конверт с надписью рукой Петра Панина передала уже вдова Пузыревского. Результатом явилось назначение ей пенсии и повеление об установке памятника Никите Панину. И больше ничего.
Если вновь вернуться к Панину, то не его беда, что он не смог убедить Павла дать России конституцию с разделением властей и права всем сословиям: он сделал всё возможное. Беда у высшей власти того времени, когда правительство, испугавшись ужасов Великой французской революции 1789г., перестало быть «первым европейцем в России». В результате каждое новое царствование начиналось или заканчивалось форс-мажором: от переворота (и в широком смысле слова тоже) до уничтожения монархии с истреблением царской семьи. А документы Панина пришлось держать в руках и детям Павла, вступившим на российский престол: сначала Александру I , а затем и Николаю I.
Ещё один пакет этих документов оставался в семье Фонвизина. Список с введения к конституции через его племянника декабриста Фонвизина М.А.
стал известен одному из руководителей их «Северного общества» Муравьёву Н.М., который переработал его в декабристском духе уже для своего конституционного проекта. Малоизвестный декабрист Штейнгель В.И. называл в числе других и это сочинение Дениса Фонвизина в качестве источника свободомыслия. Тому же Муравьёву Н.М. и его товарищу Лунину М.С. было знакомо желание Панина «ввести в России умеренные формы правления, подобные шведским».10 А известный Рылеев К.Ф. в запрещённом стихотворении «Гражданское мужество» посвятил несколько строк Никите Панину («нашему Панину»).
Вся эта история о политике, о власти, на которую большинству наших граждан, а точнее обывателей просто наплевать. Они внимание к ней других
оценивают, как «делать им нечего». И вспоминая, что принесли нам сегодня люди из спецслужб, вознесённых к вершинам власти, а также и те, кто их выдвинул, обращает на себя внимание вопрос о важности мировоззрения лиц, принимающих государственные решения. Панин в конституционном проекте подчёркивает и это: нельзя уповать только на законодательные реформы, высшее лицо в стране – это душа государства и общества. Он доказывал свои убеждения и словом, и делом, порукой тому история его взаимоотношений с наследником престола Павлом Петровичем. Сегодняшний исследователь уже современной российской, отнюдь не демократической власти известный экономист Андрей Илларионов делает акцент на том же (далее курсив мой. – Авт.): «<…>для граждан в полудемократических и авторитарных странах, жизненно важно знать, каково мировоззрение ключевых лиц, принимающих в их обществах важнейшие решения. Каковы их политические, идеологические, экономические представления, каковы их взгляды на внешнюю политику, на внутренние проблемы и конфликты, каковы важнейшие принципы, в соответствии с которыми они действуют».11


1. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М.: Высшая школа. 1993г. С.575.
2. Дашкова Е.Р. Записки. / Дашкова Е.Р. Записки. Письма сестёр М. и К. Вильмот из России. М.: Из-во Мос.ун-та. 1987г. С.62.
3. Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики. Исследование политической культуры. М.: Новое издательство. 2008г. С.102.
4. Мадариага де И. Россия в эпоху Екатерины Великой. М.: Новое литературное обозрение. 2002г. С.78.
5. Плотников А.Б. Политические проекты Н.И.Панина. / Вопросы истории. 2000г. №7. С.78.
6. Голицын Ф.Н. Записки. / Русский архив. 1874г. Кн.5. Стб.1282.
7. Шумигорский Е.С. Император Павел I: Жизнь и царствование. СПб. 1907г. Приложение 1. С.7.
8. Фонвизин Д.И. Граф Никита Иванович Панин. - Собр. соч. Т.2. М.-Л. 1959г. С.288.
9. Шумигорский. Император Павел I. Приложение. С.1-20.
10. Лунин М.С. Письма из Сибири. М. 1987г. С.79.
11. Илларионов А.Н. Трудный путь к свободе. О роли личностей и их мировоззрения в недавней российской истории. / http:// magazines.russ.ru/
continent/2010/145/